Ну не знаю... для кого-то наверное похоть и основной животный инстинкт. Но про святую это Вы зря ....
... зря это Вы. Почитайте хотя бы вот здесь:
http://www.sufism.ru/sw/txt/rabija.html ...С одним только безоговорочно соглашусь: до святости конечно же нам всем очень и очень далеко. Иначе не бессмыслицей ли стало бы все наше обсуждение?
Что ж, расскажу, пожалуй еще пару-тройку притч
***
Семь лет добиралась Рабия до Мекки, совершая паломничество. Большую часть пути она преодолела ползком. Семь лет она ревностно старалась всю себя посвящать только Богу, непрестанно устремляясь к Нему в своих помыслах.
– Ты нечиста, – услышала она внезапно голос, – что же это за искания, которыми ты столь преисполнена? Если ты жаждешь Меня – Я явлю тебе один лишь проблеск Своей славы и полностью уничтожу тебя.
– О Господь Всемогущий, – ответила она, – Рабия не способна воспринять великолепие лика Твоего. Единственное, чего я жаждаю, – это всего лишь духовной нищеты.
– “Всего лишь”? О Рабия, нищета – это бич разрушающий, это гнев Мой, и Я помещаю его на пути тех, кто умер для своего “я”. Я привлекаю их к Себе, и тогда. когда меньше чем на волос остаётся между ними и Единением, Я пускаю прахом начинания их и отбрасываю их прочь, удерживая на отдалении. Ты же пока занавешена семьюдесятью тысячами завес. И лишь когда избавишься ты от этих завес и приблизишься к Пути, может, и удостоишься ты той нищеты, которой жаждешь.
***
По возвращении Рабия начала поститься. Неделю она не вкушала пищи. На восьмой день ее нафс начал жаловаться ей:
– Сколько еще будешь ты мучить меня? Достаточно уж ты попостилась.
Рабия еще не успела ответить, как в дверь постучали. Она открыла. Женщина принесла ей корзинку со снедью как подношение. Рабия приняла ее подношение, посчитав это за знамение Божие. Она вышла за свечой, а когда вернулась, оказалось, что кошка полакомилась принесенной снедью. Примирившись с утратой снеди, она решила попить воды, тем самым смягчив свой строгий пост, как она делала в предыдущие вечера, и повернулась, чтобы взять кувшин. В это мгновение свеча потухла. В темноте Рабия взяла кувшин, но тут ручка у кувшина отвалилась и вода разлилась. Со вздохом Рабия воззвала к Господу:
– О Господи, почему Ты так поступаешь со мною?
– Если тебе угодно, все мирские блага прольются на тебя, – раздался голос. – Однако взамен этого твой любовный недуг к Нам покинет твое сердце. Любовный недуг и мирское процветание не могут соседствовать в одном сердце. У тебя есть цель, и у Нас она есть. Наша цель и твоя не способны объединиться в одном сердце.
Услышав это, Рабия ожесточила свое сердце против мирского и поклялась никогда более не жаловаться на свое положение.
***
Однажды, когда они были дома, старая женщина оглядела нехитрое убранство их жилища – кувшин с отбитой ручкой, тростниковую циновку, кирпич, который служил Рабие изголовьем вместо подушки – и вдруг внезапно поняла, с кем она живет под одной крышей.
– Ты... ты такая... Ты же святая, Рабия. Вся твоя жизнь – нескончаемый пост и молитва.
– Для меня это естественно.
– Да, именно так, Рабия, – сказала женщина и замолчала, как бы ощущая вкус этого имени.
– Можно, я спрошу тебя?..
Рабия прикрыла глаза и кивнула.
– Как ты думаешь, что из того, что ты соблюдаешь, зачтется тебе пред Господом?
Рабия со вздохом прошептала:
– Боюсь, всё, что я делаю, будет свидетельствовать против меня.
– Может быть, ты наставишь меня, дашь совет?
– Скрывай свои достоинства так же, как стараешься спрятать свои недостатки. А теперь отправляйся-ка спать, ты выглядишь усталой.
– А как же ты? Ты идёшь?
– Я чуть задержусь. А ты иди, не хочу беспокоить тебя.
Окончив ночной намаз, Рабия тихо выбралась через окно своей комнаты на крышу. Здесь она расстелила свою циновку для молитвы и преклонила колени.
– О мой Повелитель, – обратилась она к Господу, – звезды мерцают, все глаза укрыты сном, за запертыми вратами спят правители, сплетают объятия влюбленные, празднуя близость. Я же одинока пред Твоим ликом.
Ниспошли недругам Своим дольнее какое пожелаешь. Ниспошли друзьям Своим горнее какое пожелаешь. Мне же довольно и Тебя Самого. Единственное радение моё, единственное желание в этом мире – помнить Тебя, а в том мире – узрить лик Твой. Вот и весь мой достаток, и да свершится воля Твоя. Почти же мое сердце Своим присутствием – или приими мои молитвы, переполняющие сердце. Единственное желание моё – любить Тебя.
Рабия молилась до рассвета.
Перед зарею она заплакала:
О Боже! Еще одна ночь на исходе, наступает новый день. О если бы Ты дал мне знать, приемлемо ли для Тебя мое ночное бденье, довольствоваться мне или печаловаться?
После утреннего намаза Рабия свернула свою циновку для молитв и сошла вниз – готовиться к наступающему дню.
***
Уже несколько недель Хасан не видел Рабию и забеспокоился о том, здорова ли она. Он снискал в Басре славу человека набожного и аскетичного, но возле Рабии ощущал себя просто ничтожным. В последнее время она частенько прибаливала. Он навещал ее и старался внушить ей, чтобы она берегла себя.
– Мастер, простите меня. Эта посылка предназначается для вас, – один из учеников Хасана вошел в комнату, встал на колени и положил сверток у его ног. Хасан поднял его и улыбнулся.
– Это от Рабии. Разверни его.
Ученик раскрыл сверток. Внутри он обнаружил свернутый платок и осторожно развернул его. В нем лежали кусочек воска, иголка и волос.
– Непонятно, – пробурчал ученик. Он пошарил в обертке и обнаружил записку.
– Читай.
– Здесь написано: “Хотя ты сжигаешь себя подобно воску, ты освещаешь мир. Как иголка, снуй неутомимо, духовно труждаясь, внешне оставаясь бесплодным. Обретя эти достоинства, стань волосом, чтобы твое труждание не было напрасным”. Что это значит, учитель? Похоже на бред.
Хасан усмехнулся. Прошли годы, но он по-прежнему хорошо помнил ту, самую первую встречу с Рабией. Он горько стенал на крыше своего дома, как вдруг раздался голос. Кто-то окликал его:
– Что такое, Хасан? А если это всего лишь слезы твоей дурацкой самости? Овладей же собой до того, как это кипучее море овладеет тобой и ты утратишь в нем себя.
Его ошеломили эти слова. Позже он спросил у своих учеников, кто произнес их. Они сказали, то была старая женщина по имени Рабия, и указали ему на нее.
Спустя несколько дней, бродя по берегу Евфрата, Хасан увидел эту женщину, которая шла одна. Достав свой молитвенный коврик, он расстелил его на воде и шагнул на него.
– Иди, Рабия, – пригласил он. – Давай совершим два раката намаза здесь, если тебя это устраивает.
При этих словах тень набежала на лицо Рабии.
– О мастер, – сказала она, – на рынке мира ты тщетно выставляешь себя перед истинными искателями Реальности. Было бы лучше вести себя так, чтобы не привлекать к себе внимания.
Да, – подумал он про себя, – он просто ничто рядом с ней.
– Мастер, я не понял, что значит это странное послание. “Стать волосом”? Эта женщина воистину безумна.
– Дай Бог и мне когда-нибудь стать таким же “безумцем”. Я следую пути аскезы, – и это всё, на что я способен. Рабия же следует пути любви. Стать волосом значит стать ничем и более не зрить себя. Лишь таким путем можно на самом деле смирить себя перед Господом.
Хасан почувствовал в ученике внутреннюю обиду, и продолжил:
– А ведь я однажды предложил Рабии руку и сердце, ты знаешь об этом?
Ученик отрицательно мотнул головой.
– И что она ответила?
– Она сказала, что брачный договор связывает одну личную жизнь с другой, у нее же нет личной жизни. “О своей жизни я ничего не ведаю, – сказала она, – я живу Его жизнью”.
– Как же ты достигла такой стоянки? – допытывался я.
Она ответила: “Через утрату всех моих достижений в Нём”. Так что будь осмотрительнее в своих суждениях о Рабии. Она – одна из избранных слуг Господних. Я как раз собираюсь навестить ее. Будет нелишне и тебе встретиться с ней.
Хасан улыбнулся: “Возможно, ты изменишь свое мнение о ней”.
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума